Неточные совпадения
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я не хочу после… Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я
сейчас». Вот тебе
и сейчас! Вот тебе ничего
и не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер
здесь,
и давай пред зеркалом жеманиться:
и с той стороны,
и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
— Все это хорошо, только, уж как хотите, мы вас не выпустим так рано. Крепости будут совершены сегодня, а вы все-таки с нами поживите. Вот я
сейчас отдам приказ, — сказал он
и отворил дверь в канцелярскую комнату, всю наполненную чиновниками, которые уподобились трудолюбивым пчелам, рассыпавшимся по сотам, если только соты можно уподобить канцелярским делам: — Иван Антонович
здесь?
— Нельзя же было кричать на все комнаты о том, что мы
здесь говорили. Я вовсе не насмехаюсь; мне только говорить этим языком надоело. Ну куда вы такая пойдете? Или вы хотите предать его? Вы его доведете до бешенства,
и он предаст себя сам. Знайте, что уж за ним следят, уже попали на след. Вы только его выдадите. Подождите: я видел его
и говорил с ним
сейчас; его еще можно спасти. Подождите, сядьте, обдумаем вместе. Я для того
и звал вас, чтобы поговорить об этом наедине
и хорошенько обдумать. Да сядьте же!
— Так? Вы говорите, так? Ну так после этого вы… вы… — закричал он в восторге, — вы источник доброты, чистоты, разума
и… совершенства! Дайте вашу руку, дайте… вы тоже дайте вашу, я хочу поцеловать ваши руки
здесь,
сейчас, на коленах!
— Вот, посмотрите сюда, в эту вторую большую комнату. Заметьте эту дверь, она заперта на ключ. Возле дверей стоит стул, всего один стул в обеих комнатах. Это я принес из своей квартиры, чтоб удобнее слушать. Вот там
сейчас за дверью стоит стол Софьи Семеновны; там она сидела
и разговаривала с Родионом Романычем. А я
здесь подслушивал, сидя на стуле, два вечера сряду, оба раза часа по два, —
и, уж конечно, мог узнать что-нибудь, как вы думаете?
— Что подеремся? — подхватил Базаров. — Что ж?
Здесь, на сене, в такой идиллической обстановке, вдали от света
и людских взоров — ничего. Но ты со мной не сладишь. Я тебя
сейчас схвачу за горло…
Самгин вспомнил наслаждение смелостью, испытанное им на встрече Нового года,
и подумал, что, наверное, этот министр
сейчас испытал такое же наслаждение. Затем вспомнил, как укротитель Парижской коммуны, генерал Галифе, встреченный в парламенте криками: «Убийца!» — сказал, топнув ногой: «Убийца?
Здесь!» Ой, как закричали!
— Ну, что вы — сразу? Дайте вздохнуть человеку! — Он подхватил Самгина под локоть. — Пожалуйте в дом, там приготовлена трапеза… —
И, проходя мимо казака, сказал ему вполголоса: — Поглядывай, Данило, я
сейчас Васю пришлю. —
И тихими словами оправдал свое распоряжение: — Народ
здесь — ужасающий, Клим Иванович, чумовой народ!
— Поди с ним! — говорил Тарантьев, отирая пот с лица. — Теперь лето: ведь это все равно что дача. Что ты гниешь
здесь летом-то, в Гороховой?.. Там Безбородкин сад, Охта под боком, Нева в двух шагах, свой огород — ни пыли, ни духоты! Нечего
и думать: я
сейчас же до обеда слетаю к ней — ты дай мне на извозчика, —
и завтра же переезжать…
Оно бы
и хорошо: светло, тепло, сердце бьется; значит, она живет тут, больше ей ничего не нужно:
здесь ее свет, огонь
и разум. А она вдруг встанет утомленная,
и те же,
сейчас вопросительные глаза просят его уйти, или захочет кушать она,
и кушает с таким аппетитом…
—
Здесь,
здесь,
сейчас! — отозвался звонкий голос Марфеньки из другой комнаты, куда она вышла,
и она впорхнула, веселая, живая, резвая с улыбкой,
и вдруг остановилась. Она глядела то на бабушку, то на Райского, в недоумении. Бабушка сильно расходилась.
— Позволь мне остаться, пока ты там… Мы не будем видеться, я надоедать не стану! Но я буду знать, где ты, буду ждать, пока ты успокоишься,
и — по обещанию — объяснишь… Ты
сейчас сама сказала…
Здесь близко, можно перекинуться письмом…
— Да, сказала бы, бабушке на ушко,
и потом спрятала бы голову под подушку на целый день. А
здесь… одни — Боже мой! — досказала она, кидая взгляд ужаса на небо. — Я боюсь теперь показаться в комнату; какое у меня лицо — бабушка
сейчас заметит.
— Туда… в последний раз, свидание необходимо — проститься… — шептала она со стыдом
и мольбой. — Пустите меня, брат… Я
сейчас вернусь, а вы подождите меня… одну минуту… Посидите вот
здесь, на скамье…
«Уроки я вам, говорит, найду непременно, потому что я со многими
здесь знаком
и многих влиятельных даже лиц просить могу, так что если даже пожелаете постоянного места, то
и то можно иметь в виду… а покамест простите, говорит, меня за один прямой к вам вопрос: не могу ли я
сейчас быть вам чем полезным?
— Вот что, Петр Ипполитович, — обратился я к нему с строгим видом, — прошу вас покорнейше пойти
и пригласить
сейчас сюда ко мне Анну Андреевну для переговоров. Давно они
здесь?
Вот как бы я перевел тогдашние мысли
и радость мою,
и многое из того, что я чувствовал. Прибавлю только, что
здесь, в
сейчас написанном, вышло легкомысленнее: на деле я был глубже
и стыдливее. Может, я
и теперь про себя стыдливее, чем в словах
и делах моих; дай-то Бог!
Так
и есть, как я думал: Шанхай заперт, в него нельзя попасть: инсургенты не пускают. Они дрались с войсками — наши видели. Надо ехать, разве потому только, что совестно быть в полутораста верстах от китайского берега
и не побывать на нем. О войне с Турцией тоже не решено, вместе с этим не решено, останемся ли мы
здесь еще месяц, как прежде хотели, или
сейчас пойдем в Японию, несмотря на то, что у нас нет сухарей.
Между тем приезжайте из России в Берлин, вас
сейчас произведут в путешественники: а
здесь изъездите пространство втрое больше Европы,
и вы все-таки будете только проезжий.
И на доме, кажется, написано: «Меня бы не было
здесь, если бы консул не был нужен: лишь только его не станет, я
сейчас же сгорю или развалюсь».
Когда дверь затворилась за Приваловым
и Nicolas, в гостиной Агриппины Филипьевны несколько секунд стояло гробовое молчание. Все думали об одном
и том же — о приваловских миллионах, которые
сейчас вот были
здесь, сидели вот на этом самом кресле, пили кофе из этого стакана,
и теперь ничего не осталось… Дядюшка, вытянув шею, внимательно осмотрел кресло, на котором сидел Привалов,
и даже пощупал сиденье, точно на нем могли остаться следы приваловских миллионов.
— Сядем
здесь, Максим… Я устала, — послышался голос Надежды Васильевны,
и затем она
сейчас же прибавила: — Я не желала бы встретить Привалова.
— Вы приехали как нельзя более кстати, — продолжал Ляховский, мотая головой, как фарфоровый китаец. — Вы, конечно, уже слышали, какой переполох устроил этот мальчик, ваш брат… Да, да Я удивляюсь. Профессор Тидеман — такой прекрасный человек… Я имею о нем самые отличные рекомендации. Мы как раз кончили с Альфонсом Богданычем кой-какие счеты
и теперь можем приступить прямо к делу… Вот
и Александр Павлыч
здесь. Я, право, так рад, так рад вас видеть у себя, Сергей Александрыч… Мы
сейчас же
и займемся!..
— Кто это
здесь сейчас разговаривал
и хохотал? — довольно строго спросила она мужа.
После двусмысленной роскоши приемной Агриппины Филипьевны глаз невольно отдыхал
здесь на каждой вещи,
и гостя
сейчас за порогом подъезда охватывала атмосфера настоящего богатства.
Привалова вдруг охватило страстное желание рассказать — нет, исповедаться ей во всем, никому больше, а только ей одной. Все другие могли видеть одну только внешность, а ей он откроет свою душу; пусть она казнит его своим презрением.
Сейчас и здесь же. Ему будет легче…
— Ты сиди пока
здесь и слушай, — просила девушка, — я боюсь, чтобы с папой не сделалось дурно… Понял? Чуть что,
сейчас же скажи мне.
Тут начались расспросы именно из таких, на которые Смердяков
сейчас жаловался Ивану Федоровичу, то есть все насчет ожидаемой посетительницы,
и мы эти расспросы
здесь опустим. Чрез полчаса дом был заперт,
и помешанный старикашка похаживал один по комнатам, в трепетном ожидании, что вот-вот раздадутся пять условных стуков, изредка заглядывая в темные окна
и ничего в них не видя, кроме ночи.
— Сюда, эконом, сюда, не сердись, — потащил его Митя в заднюю комнату лавки. — Вот
здесь нам бутылку
сейчас подадут, мы
и хлебнем. Эх, Петр Ильич, поедем вместе, потому что ты человек милый, таких люблю.
Справедливо
и то, что было
здесь сейчас сказано, что если бы действительно наступил суд церкви,
и во всей своей силе, то есть если бы все общество обратилось лишь в церковь, то не только суд церкви повлиял бы на исправление преступника так, как никогда не влияет ныне, но, может быть,
и вправду самые преступления уменьшились бы в невероятную долю.
Завтра я уезжаю
и думал
сейчас,
здесь сидя: как бы мне его увидеть, чтобы проститься, а ты
и идешь мимо.
—
Сейчас покажу. Вчера получила — вчера
и прочла. Вот
здесь в газете «Слухи», в петербургской. Эти «Слухи» стали издаваться с нынешнего года, я ужасно люблю слухи,
и подписалась,
и вот себе на голову: вот они какие оказались слухи. Вот
здесь, вот в этом месте, читайте.
— А ведь непредвиденное-то обстоятельство — это ведь я! —
сейчас же подхватил Федор Павлович. — Слышите, отец, это Петр Александрович со мной не желает вместе оставаться, а то бы он тотчас пошел.
И пойдете, Петр Александрович, извольте пожаловать к отцу игумену,
и — доброго вам аппетита! Знайте, что это я уклонюсь, а не вы. Домой, домой, дома поем, а
здесь чувствую себя неспособным, Петр Александрович, мой любезнейший родственник.
Я
сейчас здесь сидел
и знаешь что говорил себе: не веруй я в жизнь, разуверься я в дорогой женщине, разуверься в порядке вещей, убедись даже, что всё, напротив, беспорядочный, проклятый
и, может быть, бесовский хаос, порази меня хоть все ужасы человеческого разочарования — а я все-таки захочу жить
и уж как припал к этому кубку, то не оторвусь от него, пока его весь не осилю!
— Ты
здесь, Алексей? Да неужто же ты… — произнес было он, удивленный, но, не докончив, остановился. Он хотел сказать: «Неужто же ты до того дошел?» Алеша не взглянул на него, но по некоторому движению его Ракитин
сейчас догадался, что он его слышит
и понимает.
— На минутку? Вот этого-то не будет. Эй, хлопче! — закричал толстый хозяин,
и тот же самый мальчик в козацкой свитке выбежал из кухни. — Скажи Касьяну, чтобы ворота
сейчас запер, слышишь, запер крепче! А коней вот этого пана распряг бы сию минуту! Прошу в комнату;
здесь такая жара, что у меня вся рубашка мокра.
Ей сделалось
и обидно
и стыдно за него, за то, что он ничего не понимает, что он мог обедать с своими банковскими, когда она
здесь мучилась одна, что
и сейчас он пришел в это страшное место с праздничным хмелем в голове.
Галактион попал в Суслон совершенно случайно. Он со Штоффом отправился на новый винокуренный завод Стабровского, совсем уже готовый к открытию,
и здесь услыхал, что отец болен. Прямо на мельницу в Прорыв он не поехал, а остановился в Суслоне у писаря. Отца он не видал уже около года
и боялся встречи с ним. К отцу у Галактиона еще сохранилось какое-то детское чувство страха, хотя
сейчас он совершенно не зависел от него.
— Ничего не кажется, а только ты не понимаешь. Ведь ты вся пустая, Харитина… да. Тебе все равно: вот я
сейчас сижу, завтра будет сидеть
здесь Ечкин, послезавтра Мышников. У тебя
и стыда никакого нет. Разве девушка со стыдом пошла бы замуж за пьяницу
и грабителя Полуянова? А ты его целовала, ты… ты…
Но за толстовским морализмом скрыто было искание Царства Божьего, которое должно осуществляться
здесь, на земле,
и сейчас.
Он видит, что другие банкрутятся, зажиливают его деньги, а потом строят себе на них дома с бельведерами да заводят удивительные экипажи: у него
сейчас и прилагается
здесь общее соображение: «Чтобы меня не обыграли, так я должен стараться других обыграть».
— Слушай, Парфен, я вот
сейчас пред тобой
здесь ходил
и вдруг стал смеяться, чему — не знаю, а только причиной было, что я припомнил, что завтрашний день — день моего рождения как нарочно приходится.
—
Здесь ни одного нет, который бы стоил таких слов! — разразилась Аглая, —
здесь все, все не стоят вашего мизинца, ни ума, ни сердца вашего! Вы честнее всех, благороднее всех, лучше всех, добрее всех, умнее всех!
Здесь есть недостойные нагнуться
и поднять платок, который вы
сейчас уронили… Для чего же вы себя унижаете
и ставите ниже всех? Зачем вы всё в себе исковеркали, зачем в вас гордости нет?
— Так вас
здесь знают
и наверно помнят. Вы к его превосходительству?
Сейчас я доложу… Он
сейчас будет свободен. Только вы бы… вам бы пожаловать пока в приемную… Зачем они
здесь? — строго обратился он к камердинеру.
— Два слова, князь, я
и забыл вам сказать за этими… делами. Некоторая просьба: сделайте одолжение, — если только вам это не в большую натугу будет, — не болтайте ни
здесь, о том, что у меня с Аглаей
сейчас было, ни там, о том, что вы
здесь найдете; потому что
и здесь тоже безобразия довольно. К черту, впрочем… Хоть сегодня-то по крайней мере удержитесь.
Но этот «шаг» был не из тех, которые обдумываются, а из тех, которые именно не обдумываются, а на которые просто решаются: ему ужасно вдруг захотелось оставить всё это
здесь, а самому уехать назад, откуда приехал, куда-нибудь подальше, в глушь, уехать
сейчас же
и даже ни с кем не простившись.
— Лиза… да, Лиза
сейчас здесь была, — продолжала Марфа Тимофеевна, завязывая
и развязывая шнурки своего ридикюля. — Она не совсем здорова. Шурочка, где ты? Поди сюда, мать моя, что это посидеть не можешь?
И у меня голова болит. Должно быть, от эфтагоот пенья да от музыки.
Рабочие очистили снег,
и Кожин принялся топором рубить лед, который
здесь был в аршин. Кишкин боялся, что не осталась ли подо льдом вода, которая затруднила бы работу в несколько раз, но воды не оказалось — болото промерзло насквозь.
Сейчас подо льдом начиналась смерзшаяся, как камень, земля.
Здесь опять была своя выгода: земля промерзла всего четверти на две, тогда как без льда она промерзла на все два аршина. Заложив шурф, Кожин присел отдохнуть. От него пар так
и валил.
Федосья убежала в зажиточную сравнительно семью; но, кроме самовольства,
здесь было еще уклонение в раскол, потому что брак был сводный. Все это так поразило Устинью Марковну, что она, вместо того чтобы дать
сейчас же знать мужу на Фотьянку, задумала вернуть Федосью домашними средствами, чтобы не делать лишней огласки
и чтобы не огорчить старика вконец. Устинья Марковна сама отправилась в Тайболу, но ее даже не допустили к дочери, несмотря ни на ее слезы, ни на угрозы.
—
И скажу, все скажу… Зачем ты меня в скиты отправляла, матушка Таисья? Тогда у меня один был грех, а
здесь я их, может, нажила сотни… Все тут обманом живем. Это хорошо, по-твоему? Вот
и сейчас добрые люди со всех сторон на Крестовые острова собрались души спасти, а мы перед ними как представленные… Вон Капитолина с вечера на все голоса голосит, штоб меня острамить. Соблазн один…